Я пишу* эти строки на одном из окружающих Флоренцию, блаженно-пустынных и райски-цветущих холмов Тосканы. Стоит мне поднять глаза от написанных строк, чтобы увидеть ту землю, о которой Данте говорил в изгнании: «мир для меня отечество, как море для рыб, но хотя я любил Флоренцию так, что терплю несправедливое изгнание за то, что слишком любил её, всё-же нет для меня места в мире любезнее Флоренции» [De Vulg. eloqu. I, VI, 3 — «terris amenior locus quam Florentia non existat»**]
{* «12-31 мая {1936} Мережковские проводят во Флоренции <…> 25 июня Мережковские уезжают из Рима во Флоренцию, откуда совершают поездки „по следам Данте“ в Равенну и Верону, а в ноябре вновь возвращаются в Рим» (Юрий Владимирович Зобнин. Дмитрий Мережковский: Жизнь и деяния. М.: 2008); «Зинаида Николаевна Гиппиус <…> 8-9-го августа 1936 года <…> из Roveta*** пишет Злобину: „Я вам писала, что ДС. кончил очень важное и длинное предисловие к „Данте“, из кот. можно выкроить даже две лекции“» (Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус. Данте. Борис Годунов. Киносценарии. Под редакцией и со вступительными статьями Темиры Пахмусс. Gnosis Press. New York. 1990)}
{** wiki: «О народном красноречии» (лат. De vulgari eloquentia) — лингвистический и стиховедческий трактат Данте Алигьери. Данте, писавший свой труд в 1303-1305 годах, задумывал его в четырёх книгах, но полностью закончил только первую. Вторая книга обрывается на 14-й главе}
{*** P<ensione> «Sorgente Roveta» близ Флоренции 16 июля {1936}}
О ней (Беатриче) говорит Любовь: «смертное как может быть таким прекрасным и чистым?» [V.N. XIX, Canz. I {La Vita Nuova — «Новая жизнь»}] «Как может земля быть такой небесной?» могла бы сказать Любовь и о земле Беатриче. Кажется, нет в мире более небесной земли, чем эта. Вечно будет напоминать людям-изгнанникам об их небесной отчизне эта, самая блаженная, и самая грустная, как будто с неба изгнанная и вечно о небе тоскующая, земля. Только здесь и могла родиться величайшая, какая только была в человеческом сердце, тоска земного изгнания по небесной отчизне, — любовь Данте к Беатриче
Цвет жемчуга в её лице (Беатриче) [V.N. XIX. Canz. I. «color di perle ha»]
Тот же цвет и в лице её земли. В серебристой серости этих далёких, в солнечной мгле тающих, гор — исполинских жемчужин — цвет голубой, небесный, холодный, переливается в розовый, тёплый, земной. И в девственной нежности, с какою волнуется чистая линия гор на небе, и с какой на земле волновалась чистейшая линия женского тела, когда Беатриче шла по улице, «венчанная и облечённая смирением», — та-же незримая прелесть, как в музыке Дантовых о ней стихов:
«Amor che ne la mente mi ragiona».
«Любовь с моей душою говорит», —
Так сладко он запел, что и доныне
Звучит во мне та сладостная песнь
[Purg. II, III, 114]
И будет звучать, пока жива в мире любовь
«Так смиренно было лицо её, что, казалось, говорило: всякого мира я вижу начало», — вспоминает Данте первое видение Беатриче умершей — бессмертной [V.N. XXIII]. Так смиренно и лицо этой земли, что кажется хочет сказать: «всякого мира я вижу начало». Даже в эти страшные-страшные, чёрные дни, когда всюду в мире война, — в этой земле, где родилась вечная Любовь, — вечный мир
О, чужая — родная земля! Почему именно здесь я чувствую больше, чем где-либо, что тоска по родине в сердце изгнанников неутолима, — не хочет быть утолена? Почему я не знаю лучше ли мне здесь, в этом раю почти родной земли, чем было бы там, в аду совсем родной? И может ли земную родину заменить даже небесная? Кажется, этого и Данте не знал когда говорил: «больше всех людей я жалею тех, кто, томясь в изгнании, видит отечество своё только во сне» [De Vulg. eloqu. II, VI, 5]. Почему звучит в сердце моём эта тихая, как плач ребёнка во сне, жалоба Данте-изгнанника: «О, народ мой! Что я тебе сделал?» [Leon Bruni, Vita di Dante = Solerti, 103: «Popule mee, quid feci tibi?»]